Путешествия моей молодости. Часть 3. Зарасай. 1978, 1979 и 1980 годы

Путешествия моей молодости. Часть 3. Зарасай. 1978, 1979 и 1980 годы

05.12.2012 17:51 |

Третья часть моего рассказа о путешествиях молодости посвящена небольшому литовскому городку Зарасаю, в котором я была трижды - летом 1978, 1979 и 1980 годов.

Как я уже говорила, в 1978 году я не была в Волгограде. В тот год я с мамой и папой ездила в город Зарасай, что в Литве.

Если в 1976 году я впервые летала на самолете, то в 1978 году мне впервые пришлось познакомиться с таким транспортным средством, как поезд. В субботу, первого июля 1978 года, я с родителями приехала на 43-м трамвае на Варшавский вокзал, что на набережной Обводного канала (вокзал был закрыт в 2007 году, в том же году с набережной Обводного канала сняли трамвайные рельсы, и 43-й маршрут был сокращен до Московских ворот). Помню, что у нас был 12-й вагон. Мы шли к своему вагону с конца. Последние вагоны имели номера 43 и 42 - это были прицепные вагоны. Затем был сразу 13-й (ну не может же пассажирский поезд, в самом деле, иметь 43 вагона), а затем наш, двенадцатый. Места у нас были боковые - 43 и 44 (чтобы я могла ехать бесплатно, отдельного места мне не заняли - поэтому мы втроем ехали на двух местах). Номер поезда я не помню. Но помню его маршрут - Ленинград - Львов. И помню, что мы ехали днем, а не ночью.

Около 12 часов дня поезд отправился. Поезд останавливался в Гатчине, Луге, Плюссе, Пскове. Во Пскове была длительная остановка, минут на двадцать, и мы вышли на платформу подышать свежим воздухом. После Пскова поезд останавливался в городах Остров и Пыталово, а после Пыталово въехал в Латвию. Там поезд остановился в Резекне, и затем в Даугавпилсе. В Даугавпилсе мы вышли из поезда. Прибыли мы в этот крупный южно-латвийский город вечером, около 22 часов.

Мы переночевали в номере даугавпилсской гостиницы - название не помню - а утром в воскресенье, 2 июля поехали на автобусе в Зарасай. Номер автобуса я не помню.

От Даугавпилса до Зарасая 23 километра. В начале пути автобус пересекает по мосту реку Даугаву, на которой стоит Даугавпилс. Затем проезжает через несколько деревень. Пока автобус едет по Латвии, километровые столбы стоят на правой стороне шоссе. Через 19 километров Латвия кончается, и автобус въехал в Литву. Теперь километровые столбы стоят на левой стороне шоссе. В четырех километрах от латвийско-литовской границы, у столба с числами 23-183, расположен небольшой литовский городок Зарасай, с населением около 6000 человек. 23, как вы уже знаете - это расстояние до Даугавпилса. А 183 - до Каунаса. В Зарасае автобус свернул с шоссе и приехал на автобусную станцию города. Здесь мы вышли из автобуса.

Шоссе Даугавпилс - Каунас

Мы остановились в одной из комнат дома № 9 на улице Цвирки. Улица названа в честь литовского писателя Пятраса Цвирки (1909-1947), прожившего очень мало - всего 38 лет.

Пятрас Цвирка

Дом принадлежал братьям Пелекас - Казимиру Петровичу и Петру Петровичу. Они сдавали комнаты, и мы сняли на троих одну комнату. Сколько мы платили за аренду, я не помню.

Как и в Санкт-Петербурге, в Зарасае принята "европейская" нумерация домов - по возрастанию нечетные номера стоят справа, а четные слева. Наш девятый дом стоял, стало быть, на правой стороне улицы Цвирки.

В нашей комнате было две кровати - на одной из них спали мы с мамой, а на другой - папа. Ручка двери снаружи была обычной металлической, а внутри - красивая, красная, переливающаяся. В доме было несколько комнат, часть из которых братья Пелекасы сдавали туристам. Сами они были люди пожилые, им было под семьдесят. Они хорошо помнили "польский" период - часть Литвы во главе с Вильнюсом, в которую входил и Зарасай, в 1920-1940 годах принадлежала Польше. Польское влияние в Зарасае, как мне показалось, сохранилось и в 1978-м - в городе было много улиц с явно польскими названиями - Вальсчего, Грушиньска, Цукерна и другие. Причем в то время все названия, понятно, были продублированы и на литовском, и на русском языках - так вот русские названия были просто протранскрибированы с польского оригинала.

Однажды один из братьев - по-моему, это был Казимир Петрович - играл со мной в шахматы. Я играла белыми, а он черными. Во время партии я пыталась сделать длинную рокировку, а Казимир Петрович сказал, что в данной позиции ее делать нельзя - при рокировке мой король должен был проходить через поле, атакованное неприятельским слоном. Кто выиграл в этой партии, я не помню (кажется, все-таки была ничья). Помню, что с доски подряд исчезли три коня - один мой и оба коня Казимира Петровича (и кроме того, один из моих слонов также был разменян). Второй белый конь оставался на доске до конца партии.

Пол в доме был земляной, а удобства - во дворе. Внутри дома был лишь рукомойник. На территории дома был спуск к озеру, путь к которому лежал мимо зарослей крапивы - надо было соблюдать меры предосторожности, чтобы не обжечься (один раз я все-таки обожглась).

В начале, у первого дома, улицу Цвирки пересекала улица, название которой я не помню. На этой улице была столовая, в которую мы ходили обедать и ужинать. Особенно мне нравились сырники. На втором этаже того же здания был ресторан. В ресторане мы не были.

Если, наоборот, идти по улице Цвирки от девятого дома в сторону возрастания номеров, то первой пересекающей улицей будет улица, в то время носившая название улицы Коммунаров. На ней находится католическая церковь. Как я узнала только недавно, эта церковь посвящена Успению Пресвятой Девы Марии и построена в 1878 году. В тот год именно в торжество Успения - 15 августа - в этом городе, принадлежавшем Российской империи и носившем название Новоалександровск - родился барон Петр Николаевич Врангель (1878 - 1928), ставший одним из руководителей Белого движения. Его отец, Николай Егорович по случаю рождения сына повелел воздвигнуть церковь, посвященную торжеству, в день которого родился сын. Внутри церкви мы не были, но в 1980 году, проходя с папой мимо нее, я часто слышала музыку органа.

Петр Николаевич Врангель

Церковь Успения Пресвятой Девы Марии в Зарасае

Другая знаменитость, родившаяся в Зарасае 18 марта 1923 года - Мария Иосифовна Мельникайте, участница партизанского движения в Литве во время Великой Отечественной войны, посмертно награжденная званием Героя Советского Союза. Иногда ее имя указывается как Марите, но это - уменьшительное имя, соответствующее русскому "Маша". Мария воевала в партизанском отряде имени Кестутиса в Белоруссии и Литве. Участники отряда пускали под откос вражеские поезда с военной техникой, взрывали склады, совершали налёты на гарнизоны противника, жгли поместья и хозяйства, захваченные гитлеровскими колонистами. Мария была в отряде самым активным бойцом. Участвовала в диверсиях, ходила в разведку, вела большую работу среди местных жителей. 8 июля 1943 года Мария в неравном бою под Дукштасом была ранена и захвачена в плен. После жестоких пыток 13 июля была расстреляна фашистами на площади в городке Дукштас. Прожила Мария Мельникайте всего двадцать лет...

Мария Иосифовна Мельникайте

Именем Марии Мельникайте названа одна из улиц Зарасая (в то время я не могла запомнить название этой улицы и называла ее улицей Монте-Кристо...). Также в городе есть музей, посвященный героине. Километровый столб с числами 23-183 вполне может играть роль памятника дню рождения Марии Мельникайте - 23-й год, 18-е число 3-го месяца.

У 25-го дома улицу Цвирки пересекала улица Горького. По ней можно было пройти к площади Тариба (как потом я узнала, это название переводится на русский язык "Советская площадь"). Восьмой дом на площади Тариба был выкрашен в зеленый цвет, а десятый (примыкающий вплотную к восьмому) был деревянный, черного цвета.

На улице Горького был главный городской универмаг. Как-то в этом универмаге (именно в первый наш приезд в Зарасай - в 1978 году) мне купили набор из десяти кубиков, на каждой грани которого была изображена либо одна из десяти цифр, либо один из пяти знаков арифметических действий (+, -, x, :, =). Цифры и знаки были трех цветов - красного, зеленого и голубого. Шестидесяти граней десяти кубиков было вполне достаточно для того, чтобы были использованы все возможные комбинации цветов, цифр и знаков - ведь цветов три, а цифр и знаков - пятнадцать, что дает сорок пять различных комбинаций. Все комбинации, кроме одной, действительно были задействованы, но не было ни одного красного знака умножения. Все знаки умножения, кроме одного, были зеленые, и только один - голубой. Кубик, на котором был "голубой умножитель", был моим самым любимым кубиком.

Неподалеку от шоссе "Даугавпилс-Каунас" была игровая площадка со скамейками, на которой я играла в эти кубики. Площадка была отгорожена от шоссе двумя поребриками - после первого был тротуар, а после второго - проезжая часть. Мама с папой мне говорили: "Маша! До первого поребрика ты можешь ходить, но до второго - нельзя!" Я была послушной девочкой и не заходила за первый поребрик.

Эти кубики, которые мы привезли в Ленинград, долго хранились у меня в квартире, а в 1993 году, во время моего последнего визита в Волгоград, я их привезла и подарила своему двоюродному брату Толе (сыну тети Наташи), который младше меня на 18 лет.

Улица Цвирки кончалась водопадом, находившемся на углу с улицей Пархоменко. Во дворе одного из домов по улице Пархоменко были белые куры и очень красивый пестрый петух. Куры, и особенно петух мне очень нравились, и я часто ходила с родителями гулять до улицы Пархоменко, чтобы увидеть петуха и кур.

Вдоль всей улицы Цвирки были столбы с надписью: "Охранная зона кабеля. Не копать!"

Зарасай окружен пятью озерами, но в моей памяти остались названия только двух - Зарасайтис (я его в то время произносила неправильно как императив глагола - Зарасайтесь; правильное название я узнала после того, как папа написал это название на листе бумаги) и Зарасас.

Вид на озеро Зарасай

У братьев Пелекасов была лодка, но в отличие от дедушкиной волгоградской лодки она была не моторная, а весельная. Был ли на ней номер (и если был, то какой?), я не помню. Помню, что она была выкрашена в синий цвет, тогда как большинство зарасайских лодок были зеленые.

Папа мог управлять весельной лодкой и брал ее напрокат у хозяев. И мы всей семьей часто катались на лодке по озерам Зарасая. Кроме того, в озерах мы купались. Хорошо помню, что в то время в городе было много русских туристов. И я часто плавала наперегонки с девочкой Леной.

Лена с мамой остановились в Зарасае на улице Пушкина, в доме 8. По этой улице мы с родителями также ходили. По-литовски название улицы - Puškino. А на русский улица так и протранскрибирована - Пушкино, а не Пушкина. Такие вот особенности национального перевода...

Недалеко от улицы Пушкина были польские улицы Вальсчего (во дворе второго дома по ней была злющая-презлющая цепная собака, которая, едва увидев нас, страшно гавкала и металась на цепи), Цукерна, Грушиньска и ряд других.

В окрестностях Зарасая был лес, куда мы ходили собирать грибы и ягоды. Грибы были самые разнообразные - белые, сыроежки, подберезовики и подосиновики, маслята, горькушки и другие. Но надо было быть начеку, чтобы не захватить мухоморов и поганок. А из ягод больше всего запомнились земляника, малина и особенно черника. В 1978 году черники было очень много, в 1979-м - очень мало, а в 1980-м - больше, чем в 1979-м, но меньше, чем в 1978-м.

В 1978 году мы пробыли в Зарасае 24 дня. Во вторник, 25 июля, во второй половине дня мы на автобусе уехали в Даугавпилс, и ночью на поезде поехали в Ленинград. Теперь у нас был третий вагон, а места небоковые - 19-е и 20-е. Отдельного места мне опять не заняли, зато я ехала бесплатно. Номер поезда на обратном пути, как и на прямом, я не помню. Но на этот раз это был поезд "Вильнюс-Ленинград".

Утром в среду, 26 июля, мы вернулись в Ленинград, на Варшавский вокзал.

В 1979 году мы вновь приехали в Зарасай втроем, на ночном поезде, в ночь с 23 на 24 июля (вагон 6, места 5 и 6). Ничего нового по сравнению с прошлым годом не произошло, разве что черники в 1979 году практически не было.

29 июля мама уехала в Даугавпилс за обратными билетами. А мы с папой остались в Зарасае. Когда автобус с мамой уехал, я сильно расплакалась. А папа меня успокоил - ведь мама уехала пока что только в Даугавпилс и вечером должна была вернуться. А через несколько дней мама должна была пораньше вернуться в Ленинград - у нее кончался отпуск, и шестого августа мама должна была выйти на работу. А мы с папой еще десять дней останемся в Зарасае - папе на работу только двадцатого августа.

Мама купила билеты - себе на 2 августа, а нам с папой - на 12-е, и вечером вернулась в Зарасай. У мамы был третий вагон и 31-е место, а у нас с папой - также третий вагон, но 7-е место. Хотя мне было уже 5 лет, и для меня надо было покупать детский билет за полцены, но мама схитрила (и на прямом, и на обратном пути) - соврала, что мне только 4 года и не заняла мне отдельного места. Так, нарушая правила, в пятилетнем возрасте я ездила в поездах бесплатно...

Когда второго августа, в четверг, мама уехала на автобусе окончательно, я не плакала. Автобус отправился от седьмой площадки. Помню, как папа говорил - следующий четверг будет 9-е, пятница 10-е, суббота 11-е и воскресенье 12-е.

В воскресенье, 12 августа, мы с папой уехали в Даугавпилс (автобус также отправился от седьмой площадки), и затем ночью, на поезде, в Ленинград. Войдя в вагон, папа долго не мог найти седьмое место - рассматривая таблички, говорил: "Восьмое, десятое... А где же седьмое?" Пришлось позвать проводника. Проводник показал нам, где седьмое место. Как и подобает месту с нечетным номером, оно было нижним.

Утром 13 августа мы вернулись в Ленинград.

В 1980 году мама с нами не ездила - в Зарасай поехали только мы с папой, а мама нас провожала. Мне было уже 6 лет, и на этот раз и туда, и обратно мне покупали детские билеты, за 50 процентов стоимости взрослого билета.

Туда мы с папой поехали в ночь с 21 на 22 июля, через четыре дня после моего возвращения из Волгограда. Поезд № 191 "Ленинград-Вильнюс", вагон 3, места 9 и 10 (мое нижнее, № 9, папино верхнее, № 10).

Когда утром 22 июля мы приехали в Даугавпилс и ждали автобуса на Зарасай, со мной случился неприятный казус. Я была еще очень слаба (напомню, что в начале июля в Волгограде я болела малярией) и села на скамейку. И не заметила, что скамейка была мокрой (по-видимому, ночью прошел дождь). Я намочила свое платье. Пришлось срочно переодеваться. С целью укрыться от взоров посторонних эту процедуру пришлось делать в кустах...

Когда мы приехали в Зарасай, нас встретил Петр Петрович и сообщил печальную новость о смерти старшего брата - Казимира Петровича. Кроме того, комната, которую мы обычно снимали, была занята (по словам Петра Петровича "Девчата приехали", а я, разговаривая с папой, спросила: "Так значит, завелись девчата?" Папа меня поправил: "Не завелись, а приехали".

Петр Петрович поселил нас в другой комнате - к ней надо было идти не прямо, а направо. На ее двери наоборот, наружная ручка была красной, переливающейся. А внутренняя - черной и также переливающейся и очень красивой. В комнате также было две кровати - у нас с папой, стало быть, были отдельные спальные места.

В тот же день, во вторник, 22 июля, мы с папой пошли гулять по Зарасаю. Дошли до улицы Пархоменко. Куры были, а петуха не было. В это время вышел хозяин дома. Папа спросил у него, куда делся петух? Хозяин сказал, что вчера он его зарезал и отправил в суп...

В 1980 году мы особенно много купались в озерах Зарасая и катались по ним на лодке, ходили в лес по грибы и за черникой (напомню, последней было больше, чем год назад, хотя и меньше, чем два года назад).

При сборе черники сначала мы собирали по две тысячи ягод (чтобы каждому из нас с папой досталось по тысяче), а затем разделяли их на двадцать долей по сто ягод в каждой (каждому причиталось по десять долей) и ели их постепенно, по одной доле за один раз. Мы брали с собой две ложки и мешок для сбора черники. Однажды мы забыли дома ложки и мешок. Папа приговаривал: "По щучьему велению, по моему хотению, бегите, ложки и мешок..." Но это, естественно не помогло - пришлось собирать чернику прямо в руки и есть ее голыми руками...

Помню, как на пляже мы с мальчиком Алешей играли в камешки (бросали камешки в озеро и считали, сколько раз они подскакивали). Мне никак не удавалось добиться больше четырех подскоков. А у Алеши однажды камешек подскочил десять раз...

Однажды (дату не помню), я осталась дома, а папа спустился к озеру стирать белье. Калитка дома была открытой. Я вышла из дома во двор и немного отошла от дома. Вдруг в калитку с лаем вбегают две огромных овчарки. Домой я не могла вернуться - путь прегражден овчарками. Я с криком побежала к папе. Папа спросил: "Маша, что такое?" Я сказала: "За мной погнались две огромных собаки!" Мы с папой вернулись домой. За калиткой стоял хозяин собак - он взял их на поводок и надел им намордники - и с извинениями сказал, что человека они не тронут, а почуяли кошку. Действительно, у Петра Петровича был серый в полосочку кот, который от страха залез на самую верхушку дерева. После этого хозяин увел овчарок.

Проходя мимо католической церкви Успения Пресвятой Девы Марии (внутрь которой, напомню, мы не входили), мы с папой часто слышали музыку органа. Папа мне объяснил, что на шпилях католических церквей - четырехконечный крест, а на шпилях православных - восьмиконечный. И что в Ленинграде в то время было 14 православных и одна католическая церковь (та самая, в Ковенском переулке, в которой я крестилась, и в которую я сейчас хожу).

Однажды (точную дату не помню) в гости к Петру Петровичу пришел его знакомый, по профессии - столяр. Этот столяр подарил мне "колёсики" (две соединенные палочки с колёсиками). Мне эти колёсики очень понравились, я очень любила играть с ними. Потом колёсики куда-то подевались (скорее всего, мы с папой просто не взяли их в Ленинград).

Еще помню, как мы с папой ходили пешком через латвийско-литовскую границу (но дату, опять-таки, не помню). Мы прошли пешком четыре километра по шоссе "Даугавпилс-Каунас". На протяжении всех четырех километров были хорошие тротуары. Мы шли по левой стороне шоссе, а километровые столбы были на правой. Последний километровый столб, который нам встретился, был с числами 19-187. И вскоре после него - граница. Перейдя через границу, ныне являющуюся государственной, мы оказались в Латвии. Здесь был светофор, и на зеленый свет мы перешли на противоположную сторону шоссе, где на стенде была изображена карта Латвии, а рядом стояла скамейка. На этой скамейке мы посидели около получаса.

Отдохнув на скамейке в Латвии, мы пошли обратно в Литву. Помню, что на границе по обеим сторонам шоссе стояли ограждения с восемью столбиками. Четыре столбика на каждой стороне, стало быть, были латвийскими, а четыре - литовскими. Помню, как, когда мы шли, папа считал столбики и приговаривал - "По Латвии, по Латвии, по Латвии, по Латвии, в Литве!" Четвертый столбик был еще латвийским, а пятый - уже литовским.

Перейдя через границу, мы прошли пешком по шоссе четыре километра и вернулись в Зарасай.

Еще как-то раз (дату не помню), мы с папой ходили в лес и встретили в лесу ежика. Этого ежика мы принесли домой, и несколько дней он жил у нас, пил молоко из блюдца. Потом мы с папой отнесли ежика обратно в лес и отпустили на свободу.

В пятницу, 1 августа, мы с папой поехали в Даугавпилс за обратными билетами. Хотели взять на 7-е, а если не будет - на 8-е. На 7-е билетов не было, а на 8-е были. Я ожидала, что места будут 11-е и 12-е (вы заметили, как в 1979 и 1980 годах номера мест у нас последовательно возрастали?), а оказалось - 27-е и 28-е. В четвертом вагоне поезда № 192 "Вильнюс-Ленинград". Вечером мы вернулись в Зарасай.

Иногда (только в сухую погоду) мы возвращались от шоссе домой по "нижней" дороге - она начиналась примерно от километрового столба с числами 23-183 спуском по ступенькам вниз и через сто метров после начала пересекала маленькую канавку, которая мне очень нравилась. Я очень любила ходить по "нижней" дороге.

К концу нашего пребывания в Зарасае от моей малярии не осталось и следа.

В пятницу, 8 августа, мы с папой уехали из Зарасая. Больше в этот город я не вернулась. Помню, что выйдя из дома № 9 по улице Цвирки, мы пошли по улице Цвирки, свернули налево на улицу Коммунаров, прошли мимо католической церкви Успения Пресвятой Девы Марии, свернули направо на улицу Мельникайте (я ее называла улицей Монте-Кристо) и пришли на автобусную станцию (на какой улице станция находится, я не помню, но помню, что эта улица пересекает улицу Мельникайте и на нее мы свернули налево). Дождались автобуса (как и год назад, он прибыл к седьмой площадке) и поехали в Даугавпилс. Автобус, насколько я помню, отправился из Зарасая в 16.45.

Несколько часов, оставшихся до отправления поезда, мы с папой посвятили прогулке по Даугавпилсу.

Проходя мимо церкви с восьмиконечным крестом, папа сказал: "А вот эта церковь - православная".

Еще помню, что в Даугавпилсе ходили трамваи, пантографы которых имели вид рогов, как у троллейбусов. Кроме того, трамваи, подобно троллейбусам, были окрашены в синий цвет. Такие трамваи я назвала "трамваетроллейбусами". Трамваи поворачивали с улицы Парадес направо, на улицу Пятого августа (день 1940 года, когда Латвия вошла в состав СССР). Улица Пятого августа пересекала улицу Парадес между домами 11 и 13 по последней, так что мимо дома 13 по улице Парадес трамваи проезжали, а мимо дома 11 - нет. Нечетные дома 11 и 13 были на правой стороне улицы Парадес, поэтому в Латвии (точно так же, как и в Литве и в Санкт-Петербурге) нумерация домов "европейская".

Даугавпилсский трамвай

Чтобы не заблудиться, мы с папой не ездили на трамваях, а только походили по кварталам Даугавпилса, непосредственно примыкающим к железнодорожному вокзалу.

Поезд отправлялся в 22.14. За 14 минут до отправления мы с папой уже стояли на платформе и ждали поезда. В это время я заметила невдалеке от вокзала сооружение в виде вышки с прожектором, подающим красные мигающие сигналы. Это сооружение, которое я назвала Мигалкой, мне очень понравилось.

Когда несколько лет назад я спросила у своих знакомых по церкви, только что вернувшихся из поездки в Даугавпилс, "Как там Мигалка", они удивились: "Какая Мигалка???"

Поезд прибыл точно по графику - в 22.09 (стоянка - 5 минут). Мы с папой вошли в четвертый вагон и заняли свои места №№ 27 и 28 (мое место, естественно, было нижним - № 27). В 22.14 поезд отправился. Из окна я смотрела на Мигалку, пока она не скрылась из виду. Потом заснула.

В субботу, 9 августа, в 9.05 утра, мы с папой прибыли в Ленинград, на Варшавский вокзал. Нас встретила мама. И мы втроем поехали на трамвае домой.

С уважением, Мария Константиновна.

Другие части рассказа:

Отзыв, Литва, Зарасай

Путешествия моей молодости. Часть 3. Зарасай. 1978, 1979 и 1980 годы

Читайте также