Путешествия моей молодости. Часть 6. Эльва. 1982 и 1984 годы

Путешествия моей молодости. Часть 6. Эльва. 1982 и 1984 годы

17.12.2012 21:35 |

Шестая часть посвящена эстонскому городу Эльва, в котором я была дважды - в 1982 и 1984 годах (оба раза в августе, первый раз - с мамой, а второй - с папой).

Эльву нам с родителями посоветовали мамины знакомые. Они дали нам адрес, где они останавливались в этом городке на юго-востоке Эстонии - улица Пяльсона, дом 14. А также объяснили, как добраться до Эльвы из Ленинграда - на автобусе № 978, 979 или 982 до Тарту, а оттуда на автобусе № 38 до Эльвы - и дали план города - столовая, пара гастрономов и баня.

Как я уже говорила, в 1982 году маме, работавшей в Вычислительной лаборатории Пулковской обсерватории, не дали отпуск летом, назначив его на декабрь. Маму это не устраивало, и, не добившись переноса отпуска на лето, она положила на стол заявление об увольнении по собственному желанию с 30 июля. В этот день, приходившийся на пятницу (через неделю после нашего с папой возвращения из Рамони), утром мама забрала из обсерватории документы, а во второй половине дня мы с ней купили билеты на автобус № 982 до Тарту, отправлявшийся в 7.35 утра вторника, 3 августа с автовокзала № 2, что на набережной Обводного канала, дом 36. Места - 11 и 12.

В воскресенье, 1 августа, произошло событие, не имеющее прямого отношения к предстоящей поездке, однако добавившее ложку дёгтя в бочку мёда чемоданного настроения. Как вы, быть может, помните, 1 августа в былые годы начиналась подписка на периодические печатные издания на следующий год (причем эта дата не переносилась, даже если 1 августа приходилось на воскресенье, как это было в 1982 году). Почтовые отделения открывались с девяти утра, однако, чтобы подписаться на лимитированные издания, очередь надо было занимать чуть ли не с ночи. Одним из подобных лимитированных журналов была "Наука и жизнь", ныне свободно продающаяся в киосках (правда, за полтораста или двести рублей). Тридцать лет назад один номер журнала стоил всего 60 копеек, однако на каждое почтовое отделение выделялось лишь 20 экземпляров подписки.

Папа пришел на почту около семи и занял очередь. Он был двадцатым, поэтому "Науки и жизни" должно хватить. Однако в тот год лимит урезали, и на каждое почтовое отделение выделили лишь по 18 экземпляров. Все, кто был впереди, подписались на этот популярный журнал, и папе (как, впрочем, и его непосредственному предшественнику) в подписке отказали. На все остальные журналы и газеты удалось подписаться. Однако, придя с почты, папа плакал - "Наука и жизнь" была его любимым журналом. Мама его утешала - будем покупать в киосках - ведь часть экземпляров поступает в свободную продажу.

Забегая вперед, скажу, что в 1983 году нам удалось купить почти все номера "Науки и жизни", за исключением четвертого и одиннадцатого. А 7 декабря 2009 года я обнаружила в Интернете архив журнала, с которого в то время можно было скачать электронную версию всех номеров журнала с 1975 по 2007 год (архив время от времени пополняется), и мне удалось получить доступ к "пропущенным" номерам.

В день нашего с мамой отъезда, во вторник, 3 августа 1982 года, мы встали очень рано - около шести утра - и, позавтракав, поехали вместе с папой, который нас провожал (отпуск у папы уже закончился, но в связи с ранним отправлением он смог нас проводить), на 25-м трамвае до остановки "Новокаменный мост" (остановка на Лиговском проспекте, на углу с Обводным каналом) и, выйдя из трамвая, прошли пешком по набережной Обводного канала до автовокзала № 2.

В 7.25 подали автобус - он отправлялся от 6-й площадки. Мы с мамой погрузили чемоданы в багажное отделение автобуса, а сами с ручной кладью вошли в автобус и заняли свои места в третьем ряду на правой стороне - я двенадцатое у окна, а мама одиннадцатое рядом. Простились с папой. Точно по графику, в 7.35, автобус отправился.

Сначала автобус достаточно долго ехал по Ленинграду - через Прилукскую улицу выехал на Лиговский проспект и доехал до его конца, упирающегося в Московский проспект у Московских ворот. Затем, обогнув справа Московские ворота, автобус повернул налево и поехал по Московскому проспекту до пересечения с Ленинским проспектом. Затем, свернув направо, поехал по Ленинскому проспекту до проспекта Маршала Жукова. Затем, повернув налево, по проспекту Маршала Жукова. И, наконец, после пересечения с проспектом Народного ополчения, выехал на Таллинское шоссе.

Только около 8.30 автобус выехал за пределы Ленинграда. На Таллинском шоссе я запомнила названия нескольких населенных пунктов - Зимитицы, лесосовхоз "Глухово", Копорье. Около 9 утра была Кипень. Все эти веси автобус проехал без остановки. Первая остановка, с 10.00 до 10.10, была в Кингисеппе - крупном городе Ленинградской области, бывшем Ямбурге, переименованном в честь эстонского коммунистического деятеля Виктора Кингисеппа, расстрелянного в 1922 году в возрасте 34 лет..

Туалет на автовокзале Кингисеппа, насколько я помню, был из категории "дырка в полу" (и это для женщин!)

Затем мы останавливались в Сланцах и Ивангороде - пограничном городе с Эстонией. Перед границей, по левой стороне шоссе, красовалась крепость Ивангород. Затем мост через реку Нарову, являющуюся пограничной рекой между Россией и Эстонией. И затем, вновь слева, не менее красивая крепость Нарва, с которой начинается эстонский город Нарва, административный центр Нарвского района.

Крепость Ивангород Крепость Нарва

В Нарве, в которой автобус стоял 15 минут, с 11.11 до 11.26, состоялось мое первое знакомство с Эстонией и с эстонским языком. Первое эстонское слово, которое я запомнила - kauplus, что значит "магазин". Впрочем, в 1982 году мои познания в эстонском языке ограничились лишь minimum minimorum (кстати, из литовского языка в 1978-1980 годах я запомнила лишь названия месяцев и дней недели, слово "parduotuve" - "продукты" и тот факт, что в родительном падеже мужские имена кончаются на -o, а женские на -os; что же касается латышского, то на этом языке я не запомнила ни одного слова). Главное знакомство с эстонским языком у меня состоялось во время второй поездки в Эльву с папой в 1984 году.

В отличие от Кингисеппа, туалет на автовокзале Нарвы был с нормальными унитазами.

Отправившись из Нарвы, автобус останавливался в Силламяэ, затем в Йыхви (с 11.48 до 11.53 - я до сих пор помню точное время стоянки на некоторых, но не на всех станциях). После Йыхви автобус свернул с Таллинского шоссе налево и поехал на юг, в направлении Тарту. Часть пути проходила вдоль западного берега Чудского озера, которое было по левой стороне. Следующая остановка была в городе Муствее, расположенном на берегу Чудского озера. В этом городе мы стояли 5 минут - с 13.07 до 13.12.

После Муствее автобус свернул в сторону от Чудского озера и в 14.15 приехал в город Тарту, расположенный в юго-восточной части Эстонии. Тарту был конечным пунктом 982-го маршрута.

Автовокзал Тарту

Мы с мамой вышли из автобуса, взяли багаж и вошли в здание Тартуского автовокзала. Там мы купили два билета до Эльвы, на автобус № 38 (этот маршрут считается не междугородным, а пригородным, и места в билетах не регламентируются). Время отправления автобуса на Эльву - 14.45.

В 14.40 мы сели в автобус № 38 и заняли свободные места. Через пять минут автобус отправился. Он проехал через несколько деревень, а также через город Тыравере, в котором расположена астрономическая обсерватория Эстонской Академии Наук. Мама рассказала мне, что здесь она была в командировке в августе 1967 года - она проходила преддипломную практику после четвертого курса Ленинградского Государственного Университета, и самое неприятное, что ей пришлось пережить в Эстонии - тот факт, что местные жители всячески делают вид, что не владеют русским языком (и английским, на который мама пыталась переходить, тоже), и специально отвечают только по-эстонски (сотрудники обсерватории, будучи людьми интеллигентными, составляли исключение из этого правила).

Эльва находится недалеко от Тарту, время в пути было около сорока минут. Вскоре автобус поехал вдоль берега озера, простиравшегося по правую сторону, затем свернул налево - на улицу Кингисеппа - и приехал на автовокзал Эльвы, расположенный рядом с железнодорожным вокзалом. Здесь была конечная остановка 38-го маршрута. Прибытие в Эльву состоялось около 15.25.

Здание муниципалитета Эльвы

Улица Пяльсона, названная в честь эстонского коммунистического деятеля Рудольфа Пяльсона (фамилия произносится с ударением на первый слог), начинается сразу от вокзала, по правую сторону, и идет вдоль железнодорожных путей. По-эстонски улица называлась Pälsoni tee (родительный падеж кончается на -i), и мама неправильно называла эту улицу улицей Пяльсóни. То, что мамино произношение названия улицы ошибочно, я поняла во время второго визита в Эльву в 1984 году.

Как и в Санкт-Петербурге, Латвии и Литве, в Эстонии нумерация домов "европейская". Если смотреть в сторону возрастания, дома с четными номерами располагались на левой стороне улицы Пяльсона, а с нечетными - на правой. В самом начале улицы, в доме № 2, расположился лютеранский храм. Богослужения в нем, как мы с папой установили в 1984 году, совершались на эстонском языке, только по воскресеньям и торжествам (в отличие от Православной и Католической церквей, в Протестантской церкви не положено ежедневных богослужений).

Дойдя до дома № 14, мама постучалась в калитку. Вышла хозяйка (вопреки опасениям, она заговорила с нами по-русски), но, к сожалению, сказала, что свободных комнат у нее нет и посоветовала спросить в соседнем - двенадцатом доме. Тогда мы постучались в калитку дома № 12. Хозяйка двенадцатого дома нас обрадовала, что у нее есть свободная комната с оплатой 1 рубль 50 копеек с человека в сутки. Мы ее сняли и заплатили 33 рубля за 11 дней на двоих (мы планировали уезжать 14 августа). Так мы с мамой поселились в Эльве, в доме № 12 по улице Пяльсона.

Дома на улице Пяльсона

Комната наша мне понравилась, она была на веранде, выходила на противоположную от улицы Пяльсона сторону. Правда, метрах в ста от окон проходила железная дорога, по которой время от времени ездили поезда, но они не мешали мне спать, зато мне очень нравилось считать вагоны поездов. Поезда большей частью были красные, четырехвагонные - они курсировали между Эльвой и Валгой (городом на крайнем юге Эстонии, у границы с Латвией). От Эльвы до Валги не больше 100 километров, но между данными городами ходили именно четырехвагонные поезда, а не электрички.

В доме был туалет с нормальным унитазом, очень чистый. Поэтому проблем, подобных тем, что я испытала в июле на турбазе "Рамонь", в Эльве у меня не было.

Ванной в доме не было, и мы ходили мыться в баню, точнее, в сауну (по-эстонски saun), расположенную на улице Кингисеппа, 10 (в эстонском языке окончание родительного падежа этой фамилии, как и в русском,-a: Kingiseppa tee). Сауна работала только по пятницам и субботам (reede, laupäev), и в 1982 году мы с мамой были в ней дважды - по пятницам 6 и 13 августа. Мы покупали билеты (цену не помню, но помню, что для детей, не достигших 12 лет, полагалась скидка 50 %). Сауна имела два отделения - женское и мужское. Мы с мамой, естественно, были в женском. В женском отделении сауны был основной зал, где мы мылись (в качестве сосудов для воды использовались тазы), и парилка, где можно было полежать на полкé и похлестать себя веником. В парилке мы с мамой выдержали не больше 10 минут - там было очень жарко.

Сразу после того, как мы обосновались в комнате на Пяльсона, 12, сложили вещи и убедились, что с ватерклозетом в доме всё в порядке, мы пошли в столовую, располагавшуюся на улице Хейдемана (Heidemanni tee; улица названа в честь эстонского коммунистического деятеля Ханса Хейдемана, расстрелянного в 1925 году в возрасте 29 лет - эх, на что эти глупцы гробили свою жизнь!) в доме с нечетным номером (точный номер я забыла, кажется 31 или 37, но я запомнила особенность - обе улицы, Кингисеппа и Хейдемана, шли от вокзала (Кингисеппа справа, Хейдемана слева), однако у вокзала по улице Кингисеппа были первый и второй дома, а по улице Хейдемана - наоборот, дома с максимальными номерами. Однако и на той и на другой улице, как и на всех улицах Эльвы, неукоснительно соблюдалось правило - если идти в сторону возрастания номеров, то четные номера будут слева, а нечетные справа).

Столовая (по-эстонски söökla) располагалась на первом этаже двухэтажного бревенчатого домика с наклонной крышей, а на втором этаже располагалась гостиница (voorastemaja, это название я правильно запомнила лишь в 1984 году, в 1982-м оно ошибочно отразилось в моей памяти как vatrandemaja). Ассортимент блюд в столовой был хорошим, нам с мамой было из чего выбрать. В 1984 году (напомню, в тот год я была в Эльве с папой) я обратила внимание на неприятную особенность - кассир называла цену только по-эстонски. Благо, сумма на кассе отражалась цифрами, которые на всех языках мира пишутся одинаково, хотя и произносятся по-разному (на эту особенность - цифры являются международными символами - я обратила внимание в своем реферате на тему "История развития понятия числа" (на первом курсе аспирантуры по дисциплине "История и философия науки"). Слова в разных языках и произносятся, и пишутся по разному (часто с использованием различных алфавитов), но числа, хотя и произносятся по-разному, пишутся во всем мире одинаково). По цифрам на индикаторе кассы мы с папой точно знали, сколько нам нужно платить (надо воздать должное кассиру - хотя она говорила только по-эстонски, но никогда нас не обсчитывала даже на копейку).

Однажды (дату не помню) столовая была закрыта (объявление об этом было только по-эстонски: söökla suletud, но мы с мамой поняли, о чем идет речь (мама сказала: сёкла закрыта). В этот день нам пришлось обедать дома запасами, купленными в магазине.

Вообще, как мне показалось, в 1982 году в Эльве был широко распространен русский язык, а в 1984 году в городе говорили почти исключительно только по-эстонски.

В ближайшей к вокзалу части Эльвы было два гастронома - один на улице Хейдемана (номер дома не помню), второй напротив сауны, на улице Кингисеппа, 7. В этих гастрономах мы покупали продукты, в т. ч. творог за 12 копеек (помню, в первый день нам посоветовала русская соседка, остановившаяся в другой комнате на Пяльсона, 12: "Покупайте любой творог, за 12 копеек там, или любой..."). Мама сказала, что в Ленинграде творог за 12 копеек невкусный, и она покупала данный продукт только по цене 16 или 22 копейки. А в Эльве двенадцатикопеечный обезжиренный творог был очень вкусным!

По другую сторону от вокзала, параллельно железнодорожным путям, шла улица Кярнера (Kärneri tee), названная в честь эстонского писателя Яна Кярнера (1891-1958) (слава Богу, хоть эта улица названа не в честь революционера, а в честь писателя...). В шестом доме по улице Кярнера находилось почтовое отделение с индексом 202442. С почты мы с мамой в 1982 году и с папой в 1984 году отправляли письма в Ленинград. Второе письмо 1984 года до сих пор не дошло по назначению (впрочем, напомню, в 1985 году наш питерский адрес немного изменился - мы переехали с первого на третий этаж в той же парадной того же дома).

В нашем доме на Пяльсона, 12, сын хозяев - Никита, мальчик лет двенадцати - прекрасно говорил по-русски. Я с Никитой очень подружилась во время первого визита в Эльву. У Никиты был пес породы Ньюфаундленд - большой, но совершенно добродушный. Пес не только не кусался, но даже не лаял, а спокойно лежал на солнышке. А когда мы с мамой гуляли по городу, мы неожиданно встретили... моего одноклассника Рому и его маму, также в тот год приехавших в Эльву. Мир тесен... Рома с мамой назвали адрес дома, где они остановились (этот адрес я забыла). А когда я сказала, что мы остановились на Пяльсона, 12, Ромина мама воскликнула: "Боже мой, ведь мы сами хотели в этом доме остановиться, но, к сожалению, всё было уже занято". По-видимому, они приехали в Эльву на несколько дней позже нас, и мы их опередили... А когда я упомянула Никиту, Рома сказал, что Никита Вольф (такова была фамилия мальчика) - его хороший знакомый.

В Эльве расположены три озера - маленькое Arbi Järv, большое Verevi Järv и среднее Vaikne Järv (о существовании последнего, не обозначенного на карте и расположенного в дальнем конце города, мы с папой с удивлением узнали в 1984 году).

Озеро Arbi Järv Озеро Verevi Järv

Недалеко от дома, на озере Verevi Järv, был пляж, куда мы с мамой в солнечные дни ходили купаться. Я уже умела плавать без круга, но, естественно, не заплывала слишком далеко.

На пляже была табличка, в которую три раза в день (в 10, 14 и 18 часов) записывались данные о температуре воздуха и воды. Как будет по-эстонски воздух, я забыла, а вода по-эстонски vesi.

По правую сторону от вокзала, за улицей Кингисеппа, был парк со скамейками. Сидеть на них можно было только ногами на дорожку (когда мы с мамой сели ногами на газон, служитель парка вежливо попросил нас (по-русски) пересесть ногами на дорожку.

На окраине парка был общественный туалет с нормальными унитазами, разделенный на М и N-Ж. Для мужского туалета, как видите, и по-русски, и по-эстонски использована одна и та же буква, а для женского две различных буквы. В 1984 году я поняла, почему мы, дамы, удостоились разделения по национальному признаку, а кавалеры - нет: по-эстонски мужской будет meeste, а женский naiste.

В субботу, 7 августа, после завтрака, мы с мамой поехали на автобусе в Тарту за обратными билетами в Ленинград. Автобус, который подошел первым, имел номер маршрута не 38, а 41, но также шел в Тарту. Правда, иным путем, но для нас это не играло роли. Мы сели в этот автобус. Он поехал не по улице Кингисеппа, а по боковой улице направо, затем переехал через железнодорожные пути по переезду со шлагбаумом (с автоматическим управлением) и выехал на шоссе. Помню, что мы проезжали через населенные пункты Камбья и Ныо.

Около 10 часов утра мы приехали в Тарту. Сразу же купили билеты на Ленинград на 14 августа. Но билетов на дневной автобус № 982, отправлявшийся в 16.15, не было ни на 14, ни на 15, ни на последующие дни вплоть до 21 августа. Пришлось брать билеты на ночной автобус № 978 отправлением 23.30 и прибытием в Ленинград в 6.40 утра. Места - №№ 13 и 14. Одновременно мы купили и обратные билеты в Эльву.

Купив билеты, мы пару часов походили по Тарту, и в 12.45 сели на автобус № 38. К обеду мы вернулись в Эльву.

Гуляя по Эльве, мы с мамой дошли до конца улицы Пяльсона (помню, что эта улица короткая, и максимальный номер дома на ее четной стороне равен 26). Там улицу пересекал Октябрьский бульвар (Oktoobri puustee). Мы свернули на Октябрьский бульвар налево и дошли до железнодорожного переезда. На нем были большие шлагбаумы с ручным управлением, которые открывал и закрывал дежурный (сигналы о приближении поезда передавались звонком). На будке дежурного было объявление на русском и эстонском языке. По-русски было написано, что нормальное положение шлагбаумов с 7.00 до 23.00 - открытое, а с 23.00 до 7.00 - закрытое. Из эстонского текста я запомнила только два слова - avatud (открытый) и suletud (закрытый).

Одна из улиц (tee) Эльвы

Затем мы с мамой пересекли переезд, пошли по улице Кярнера от конца к началу, мимо почты, вновь перешли через пути у вокзала и по улице Пяльсона вернулись домой.

В воскресенье, 8 августа, во второй половине дня со мной случился неприятный казус. После полдника (мы пили чай дома) мы с мамой лежали на диване на нашей веранде на Пяльсона, 12. А на плитке, лежащей на полу, остался стоять чайник с горячей водой. Плитка была отключена, температура воды была уже не 100 градусов, а где-то около семидесяти, но всё равно очень горячо. В это время по железной дороге проезжал поезд, и я встала и вышла на крыльцо, чтобы посчитать вагоны - их было четыре, обычный красный состав на Валгу. Туда я не задела чайник. Но, возвращаясь обратно, я наступила на чайник (точнее, задела его правой ногой). Горячая вода из носика пролилась мне на ногу, и я обожглась.

Мама сразу же помыла мне ногу холодной водой из-под крана (в доме был водопровод с холодной водой, и в нашей комнате была раковина), смазала мне пораженное место одеколоном, но всё равно у меня на ноге вскочил волдырь. Ожог второй степени.

Затем мама купила в магазине бинт и забинтовала мне ногу (непосредственно к волдырю приложила вату, а затем - три или четыре слоя бинта). Регулярно, два раза в сутки, мама мне меняла повязку.

В последующие дни, с 9 по 14 августа, я хромала на правую ногу, но могла ходить по городу. Правда, очень медленно. Что же касается купаний, то плавать с такой ногой я не могла, только ходила по воде у самого берега.

В пятницу, 13 августа, мы с мамой второй раз были в сауне, но в парилку с ошпаренной ногой я, естественно, не рискнула заходить.

Вечером 13 августа в Эльве разразилась гроза, сопровождаемая сильным ливнем. Как хорошо, что мы уезжали не тринадцатого...

А к утру субботы, 14-го, ливень прекратился, и опять, как ни в чем не бывало, светило Солнце.

В ночь на 14-е, пока я спала, мой волдырь лопнул. На его месте выросла новая кожа, пока красная. Боль в ноге ослабилась, в этот день я не так сильно хромала, но всё-таки еще хромала.

Во второй половине дня 14 августа, попрощавшись с хозяевами, мы уехали из Эльвы. Сначала, в 20.00, поехали на 38-м автобусе в Тарту (он поехал обычным путем - сначала по улице Кингисеппа мимо сауны и гастронома, затем свернул направо и поехал по Тартускому шоссе (Tartu maantee) вдоль берега озера Verevi Järv через Тыравере, в котором находится астрономическая обсерватория. В 20.40 мы приехали в Тарту.

Сдав багаж в камеру хранения, мы с мамой в течение двух с половиной часов походили по Тарту (оба раза в 1982 году мы с мамой ходили по Тарту бесцельно, в течение не очень продолжительного времени; основные красоты этого города мне показал папа в 1984 году). Помню, что вечером 14 августа 1982 года мы с мамой прошли мимо здания театра "Ванемуйне", расположенного на улице Ванемуйзе, дом 6. У здания театра была афиша с репертуаром, но какое произведение ставили в тот день в театре, я забыла.

Театр "Ванемуйне" в Тарту

В 23.10 мы с мамой вернулись на автовокзал, забрали багаж из камеры хранения и вышли на платформу ждать автобуса. Автобус подали в 23.20 к третьей площадке. Мы положили багаж в багажное отделение, а сами вошли в автобус и сели на свои места. На этот раз нумерация мест была не слева направо, а справа налево, поэтому наши места №№ 13 и 14 были не на левой, а на правой стороне четвертого ряда. Я села к окну на место № 13, а мама рядом - на место № 14.

Точно по графику, в 23.30, автобус отправился из Тарту. Сразу после отправления я улеглась спать на колени к маме.

В 6.15 утра воскресенья, 15 августа, мама меня будит и говорит: "Маша, вставай! Уже метро "Московская"!" Автобус уже приехал в Ленинград и остановился на Московском проспекте, у станции метро "Московская". После этой остановки автобус должен был поехать на автовокзал № 2, что на набережной Обводного канала, 36. Папа поехал нас встречать на автовокзал. Но от "Московской" до дома гораздо ближе...

Посоветовавшись, мы с мамой вышли из автобуса на "Московской" и поехали домой на метро. С такой ногой мне необходимо было сократить расстояние...

Предупредить папу мы не могли - ведь мобильников в 1982 году еще не было... Да и телефона у нас дома пока тоже не было - его нам установили только 30 июля 1985 года, уже в новой квартире на третьем этаже. Телефон-автомат в будке помочь не может - ведь папа поехал на автовокзал, ему никак не позвонить...

Около 6.50 мы были уже дома. Беспокоились за папу, как он там - поехал нас встречать, а нас нет... Около восьми утра папа, не найдя нас в автобусе, вернулся домой. Мы извинились перед ним. Но его уже предупредили, что многие вышли из автобуса на "Московской". И папа понял, что мы тоже вышли там.

Через два дня, 17 августа, боль в ноге у меня полностью прошла. Примерно к середине сентября у меня полностью исчезло покраснение, и от ожога не осталось и следа.

В конце августа мама устроилась на новую работу - преподавателем физики в Академию Гражданской Авиации, что в Авиагородке. Туда в то время можно было приехать прямо от дома на тринадцатом автобусе (в 90-е годы этот маршрут был сокращен, так что до Академии он по-прежнему ходит, но около нашего дома - увы, больше нет). Мама приступила к новой работе с понедельника, 30 августа, поэтому продолжительность ее "искусственного отпуска" (и притом не за свой счет, а оплачиваемого компенсацией за неиспользованный отпуск) была равна стандартной продолжительности отпуска в 28 дней (со 2 по 29 августа) плюс два предшествующих выходных (31 июля и 1 августа). Но по нелепым законам того времени искусственный отпуск (продолжительностью более 21 дня) прервал мамин стаж, что сказалось на более низкой оплате больничных листов в последующие годы.

В октябре 1982 года мой папа, Константин Михайлович, также сменил работу (правда, без прерывания стажа - перерыв составил только 9 дней) - защитив кандидатскую диссертацию, он перешел из НИИ "Буревестник" в Ленинградский Государственный Университет преподавателем астрономии.

В следующем, 1983, году, я ездила с папой в армянский город Бюракан, в котором находится астрономическая обсерватория Академии Наук Армении - туда папу послали в командировку от университета. Бюракану будет посвящены следующие три части моего рассказа - седьмая, восьмая и девятая. А десятая часть будет посвящена Сестрорецку, ближайшему пригороду Ленинграда - там у папиного брата, дяди Бори (Бориса Михайловича) была дача, на которой мы с папой были четырежды в течение коротких периодов в январе-мае 1984 года.

В августе 1984 года я второй раз была в эстонской Эльве - на этот раз с папой, с 11 по 27 августа.

Прямые билеты мы купили (в той же кассе, что и два года назад) в субботу, 4 августа 1984 года (в этот день была первая четверть Луны). Отправление автобуса № 982 в день полнолуния (19.43), в субботу, 11 августа, было в тот же час, что и два года тому назад - в 7.35, с того же самого автовокзала № 2 на Обводном канале, 36. Места - №№ 13 и 14 (те же, что на обратном пути в 1982 году).

Помню, что в ночь на 11 августа я долго не могла заснуть, заснула только в 3.50. А в шесть надо было вставать.

Мама нас проводила (помню, что мы пропустили желтый 43-й трамвай, не подходящий нам, и сели на красный 25-й). Нумерация мест была справа налево (как и на обратном пути в 1982 году), и наши места были на правой стороне в четвертом ряду. Автобус отправился точно по графику (в 7.35) и ехал с теми же особенностями, что и в 1982 году. Мы прибыли в Тарту в 14.15, а оттуда в 14.45 на автобусе № 38 отправились в Эльву, куда мы приехали в 14.45.

Выйдя из автобуса и свернув на улицу Пяльсона, мы дошли до 12-го дома и постучались в калитку. Но, к сожалению, хозяйка нам сообщила, что свободных комнат в доме нет. В 14-м доме нам также отказали. Отказ мы получили и в 16-м, и в 18-м, и в 20-м, и во всех остальных домах по улице Пяльсона. Наконец, в последнем, 26-м доме, хозяйка нам дала адрес, где могут быть свободные комнаты: улица Тяхе, дом 6.

Пройдя немного обратно по улице Пяльсона, мы свернули налево на ответвлявшуюся от ее нечетной стороны улицу Тяхе (Tähe tee; улица названа в честь героя Великой Отечественной войны Эдуарда Тяхе (1922-2004); как я сейчас узнала из Википедии, этот человек впоследствии был осужден за убийство жены и лишен всех званий и наград, однако при жизни удостоился улиц, названных в его честь во многих городах Эстонии) и прошли от дома с максимальным номером - шестнадцатого - до шестого и постучались в его калитку. Увы, и на Тяхе, 6 нас ждало разочарование - еще совсем недавно свободная комната была, но накануне, 10 августа, ее заняли. Хозяйка дома на Тяхе, 6 дала нам еще два адреса - шоссе Валга, 13, и улица Клементи, 12.

Мы прошли от шестого дома до начала улицы Тяхе, затем по ее продолжению - улице Тиига (Tiigi tee; не могу установить, в чью честь названа эта улица - по запросам Тииг (наиболее вероятная форма именительного падежа фамилии), Тииги, Тиига Google ничего путного не выдает) от максимального номера до второго (точнее, поскольку и по Тяхе, и по Тиига мы шли от конца к началу, наоборот, улица Тяхе является продолжением улицы Тиига). Первый и второй дома по Тиига стояли на углу с четной стороной шоссе Валга (Valga maantee).

Перейдя на нечетную сторону шоссе Валга, мы дошли до тринадцатого дома и постучались в калитку. Нам никто не ответил. Тогда мы по карте разыскали улицу Клементи - от шоссе Валга параллельно улице Тиига ответвлялась улица с забытым мной названием (помню, что по ней мы шли от первых к последним номерам), а ее продолжением была улица Клементи (Clementi tee; лишь в иностранных, в частности в итальянских, именах эстонцы используют букву C), названная в честь итальянского композитора, пианиста, музыкального педагога и конструктора музыкальных инструментов Муцио Клементи (1752 - 1832). На улицу Клементи мы также вступили с минимальных номеров.

Но до двенадцатого дома в этот раз мы не дошли - на правой, нечетной, стороне первый дом нас не привлек, а в доме 1a (как видите, в Эльве в нумерации домов допускаются буквы) хозяйка была во дворе и кормила кур. Папа постучался в калитку и спросил, есть ли свободная комната. Хозяйка - пожилая женщина лет семидесяти - с сильным акцентом ответила, что есть. И притом дешевая - по рублю в сутки на человека. Мы планировали уезжать из Эльвы 27 августа и сняли эту комнату на шестнадцать дней (помню расчет хозяйки, сколько мы должны заплатить, на листе бумаги: 16 x 2 rub = 32 rub; надпись rub, сделанная латинскими буквами, я сначала прочитала как русское чив, и спрашивала у папы: "А что такое чив?" И папа мне объяснил, что это не чив, а руб латинскими буквами; еще помню, как хозяйка взяла календарь и считала по-эстонски дни, на которые мы сняли комнату - üks, kaks, kolm, neli, viis, kuus, seitse, kaheksa, üheksa, kümme, üksteist, kaksteist, kolmteist, neliteist, viisteist, kuusteist. Так я научилась считать по-эстонски до шестнадцати).

Заплатив 32 рубля за 16 дней на двоих, мы поселились в одной из комнат дома на улице Клементи, дом 1а. Плата здесь была не руб-пятьдесят, а только рубль в сутки, поскольку в комнате была только одна двуспальная кровать. Но с этим можно смириться... Туалет в доме был, с нормальным унитазом, а на стене в туалете висела вырезка из русской газеты (не помню какой), в которой говорилось о кровавом режиме Пол Пота в Кампучии (так в те годы называли Камбоджу), просуществовавшем с 17 апреля 1975 года по 11 января 1979 года - за неполных четыре года в этой азиатской стране погибло около трех миллионов человек - почти половина населения.

Ванной в доме не было - приходилось пользоваться сауной. Но теперь я приехала в Эльву с папой, и мы - люди разного пола. Приходилось мыться по отдельности. Но в десятилетнем возрасте я уже вполне могла пользоваться сауной самостоятельно.

Обосновавшись на Клементи, 1а, мы пошли в столовую на Хейдемана обедать (в это время, в 19.43, наступил момент полнолуния). Надо сказать, что от Клементи до Хейдемана путь не близкий - мы шли около получаса. Мы шли по Клементи и улице с забытым названием, затем по шоссе Валга и затем по Хейдемана.

Пообедав, мы вернулись в дом на Клементи и легли спать. В отличие от дома на Пяльсона, дом на Клементи был достаточно далеко от железной дороги. Из окна или с крыльца нельзя было считать вагоны проходящих поездов, зато они не мешали нам спать - отсюда не было слышно стука колес.

Помню, что на стене нашей комнаты висел календарь на 1984 год на эстонском языке, с астрономическими данными для Таллина. В то время часовой пояс в Эстонии был тот же, что и в Ленинграде, и самый поздний восход Солнца в Таллине (во второй половине декабря) был в 10 часов 19 минут.

В 1984 году я ходила по Эльве на более далекие расстояния по сравнению с 1982 годом - папа оказался более настырным проводником по сравнению с мамой. В тот год, на мой взгляд, местные жители практически совсем не говорили по-русски - только по-эстонски. Поэтому мы с папой купили в магазине книгу "Räägime eesti keelt!" ("Говорите по-эстонски!") и начали изучать эстонский язык. Вскоре я уже хорошо знала, что kuri koer значит "злая собака", jäätis ei ole - "мороженого нет", levi - шахматы, а pühäpäev - воскресенье.

Практически каждый день, когда было тепло и не было дождя, мы с папой ходили купаться на пляж озера Verevi Järv.

В воскресенье, 12 августа, мы с папой установили, что здание на улице Пяльсона, 2, является лютеранским храмом и что богослужения в нем совершаются только по воскресеньям в 12 часов, на эстонском языке. Внутрь храма мы не входили.

В понедельник, 13 августа, мы с папой написали письмо маме и отправили его с почты на Кярнера, 6. Это, первое, письмо дошло по назначению. 21-го пришло ответное письмо от мамы - мы его получили на почте до востребования. В нем мама писала, что знает, что мы живем на улице Клементи, и что она купила мне подарок - детскую телефонную связь "Дуэт" с парой игрушечных телефонных аппаратов и соединительным проводом.

В среду, 22 августа, мы написали и отправили второе письмо маме - в это время мы уже купили обратные билеты в Ленинград и сообщали о дате и времени приезда. Это письмо до сих пор, двадцать восемь лет спустя, не дошло до адресата...

В то время в СССР была в моде дружба народов, и в Эльве, помимо улицы итальянца Клементи, на которой мы поселились, мы с папой обнаружили улицы русского Мичурина (Mitšurini tee) и армянина Абовяна (Aboväni tee).

Во вторник, 14 августа, в местной русскоязычной газете мы прочли скорбную заметку о смерти экс-чемпиона мира по шахматам Тиграна Петросяна, последовавшую в Москве 13 августа 1984 года в возрасте пятидесяти пяти лет. Очень рано умер этот замечательный шахматист. Особенно был дорог Петросян нам с папой, ведь годом раньше, в 1983 году, мы были в Армении и часто читали журнал "Шахматная Армения" ("Շախմատային Հայաստան" [∫axmatajin hajastan], главным редактором которого был Тигран Петросян.

В среду, 15 августа, в первой половине дня мы с папой пошли в лес, расположенный в окрестностях города, собирать грибы и ягоды. В лесу я чуть не угодила в болото - наступила одной ногой на полянку, поросшую темно-зелеными листьями, и вдруг моя нога с улюлюканьем по колено провалилась в грязную жижу. Хорошо, что папа был рядом - он подал мне руку, и с его помощью я смогла вытащить ногу.

В Эльве, в универмаге мы с папой пытались купить для меня спортивную обувь 35-го размера - из тапок 34-го я выросла. Однако там максимальный размер был лишь 34-й (и то тапки с синей подошвой, требуемой в моей ленинградской школе, были лишь до 32-го размера включительно, а 33-й и 34-й были представлены исключительно тапками с коричневой подошвой. Когда папа спросил у продавца: "Бывает ли у вас спортивная обувь бóльших размеров - 35-го, 36-го и т. д.", то продавец ответила: "Бывает, но только во взрослом отделе. Но он сейчас закрыт на переучет". Тапки 35-го размера с синей подошвой мы с мамой купили в Ленинграде 29 августа.

По пятницам, 17 и 24 августа, как я уже говорила, мы с папой ходили мыться в сауну на улице Кингисеппа, 10. Мы с ним покупали два билета - папе взрослый в мужское отделение, а мне - детский в женское. Мне было уже десять лет, и я могла самостоятельно мыться в женском отделении, пока папа мылся в мужском. Оба раза я на пять минут заходила в парилку и хлестала себя веником.

В понедельник, 20 августа, утром мы с папой поехали на 38-м автобусе в Тарту - покупать обратные билеты в Ленинград, а заодно и походить по Тарту. Мы выехали из Эльвы около 9 утра и к половине десятого приехали в Тарту. Сразу же купили билеты в Ленинград на 27 августа (автобус № 982, отправление в 16.15, места №№ 3 и 4). Затем мы прогулялись по Тарту.

Тарту

Помню, что в Тарту мы ходили по площади, в то время носившей название Ныукогуде (Nõukogude), на которой в доме № 18 расположен Тартуский университет. Я предположила, что Ныукогуде означает Научная площадь. Но моё предположение оказалось ошибочным. В реальности всё оказалось значительно банальнее - Nõuk означает "совет" и Nõukogude - Советская площадь...

Ныне площадь, на которой расположен Тартуский университет (Tartu Ülikool) носит подобающее название - Ülikooli gude, что означает Университетская площадь.

Тартуский университет

На этой же площади, в то время носившей имя Nõukogude, в доме номер 2 расположилась городская ратуша. В ратуше проходят заседания городской администрации Тарту, а также культурные мероприятия, возглавляемые или курируемые губернатором города либо депутатами городской администрации.

Городская ратуша Тарту

Осмотрев университет и ратушу, мы с папой прогулялись по улицам Тарту, а затем сели на катер и покатались на нем по реке Эмайыги (Emajõgi, буквально "Мать-река"),на которой стоит Тарту. Экскурсия продолжалась около часа.

К сожалению, в Тарту я запомнила лишь minimum minimorum...

Вечером мы вернулись на 38-м автобусе в Эльву.

В последующие дни мы гуляли по Эльве. Помню, что мы купили пакет конфет (15 штук) и экономили их - на завтрак и на ужин мне причиталось только по одной конфете.

В воскресенье, 26 августа, когда мы с папой шли по улице Пяльсона, у меня случилась рвота. После двух или трех вырываний мой организм успокоился, но, вернувшись в дом на улице Клементи, в этот вечер я приняла несколько таблеток аллохола. К утру 27 августа мне стало лучше.

Утром понедельника, 27 августа мы с папой еще раз походили по Эльве, а в 13 часов, попрощавшись с хозяйкой, пошли на автобусную станцию и поехали на 38-м автобусе в Тарту. Прогулялись по ближайшим окрестностям Тартуского автовокзала, прошлись по площади Ныукогуде - она расположена недалеко от вокзала, подошли к университету и ратуше. И в 16.15 поехали на 982-м автобусе в Ленинград (наши места №№ 3 и 4 были слева в первом ряду, сразу за кабиной водителя; я села к окну на место № 4).

В связи с отсутствием желающих выйти и ожидающих на остановках, города Муствее, Силламяэ, Ивангород, Сланцы и Кингисепп автобус проехал без остановок. Мы стояли только в Йыхви (5 минут) и в Нарве (20 минут). Помню, как в Нарве водитель объявил о времени стоянки по-русски и по-эстонски: "Двадцать минут, kakskümmend minutid". А когда мы отправились из Нарвы, какой-то мальчик спросил у моего папы: "Как зовут Вашу дочь?" Папа ответил: "Маша". Мальчик спросил: "Это русская девочка?" Папа ответил: "Да". А затем я спросила у папы: "Зачем мальчик спросил: "Это русская девочка?" А папа ответил: "Ну у тебя на лбу это не написано. Может быть, ты эстонка?"

Когда автобус проезжал по мосту через реку Нарову, папа сказал: "Ну вот, мы прощаемся с Эстонией и въезжаем в Ленинградскую область".

На обратном пути крепости Нарва и Ивангород были по правую сторону, но нам с папой, сидевшим на левой стороне, удалось полюбоваться их красивым и величественным видом.

В 23.10 автобус приехал в Ленинград, к станции метро "Московская" (помню, что, съехав с Таллинского шоссе, мы сначала подъехали к станции метро "Кировский завод" - там вышли несколько пассажиров, живущих на юго-западе города, а затем проехали всю Краснопутиловскую улицу от начала до конца). На "Московской" мы с папой вышли из автобуса. А мама нас не встречает. Но ведь мы в письме предупреждали ее, что приедем вечером 27 августа, около 23.00 или 23.10 именно к "Московской", которая гораздо ближе к нашему дому, чем автовокзал № 2 на Обводном канале (туда автобус должен был прибыть в 23.30).

Постояв около десяти минут, мы с папой поехали домой - сначала на метро, а затем на трамвае. Домой мы приехали около 23.45. Мама очень удивилась нашему внезапному приезду и сказала, что первое письмо от 13 августа она получила 17-го и в тот же день написала нам ответ (мы его получили на почте в Эльве, что на улице Кярнера, дом 6, 21 августа до востребования), а второе письмо от 22-го августа она не получила (как я уже говорила, оно не дошло до адресата до сих пор - 28 лет спустя). Такие вот особенности национальной почты...

Поужинав и помывшись, мы легли спать и после хотя и не очень, но все-таки достаточно длинной дороги спали как убитые.

На следующее утро, во вторник, 28 августа, мама показала нам подарок, который она купила - детскую телефонную связь "Дуэт". Практически такую же, как в рассказе Николая Носова "Телефон". Один аппарат установили в моей комнате, другой - в комнате родителей. Сначала мы часто звонили друг другу, а потом нам это надоело. Куда делись эти игрушечные телефоны, я не помню...

С уважением, Мария Константиновна.

Другие части рассказа:

Отзыв, Эстония, Тарту, Эльва

Путешествия моей молодости. Часть 6. Эльва. 1982 и 1984 годы

Читайте также