Открываю глаза. За окном, сквозь буйную пену необычного цвета сирени - цвета бордо – проглядывают черепичные крыши маленького уютного городка. Я в Ниде – одном из четырех поселков Неринги, той самой Неринги на Куршской косе Балтийского моря, что пришла к нам из средневековья.
Белоснежная постель в номере небольшой гостиницы такая сахарносладкая, теплая и ласковая, что не возможно отслоиться от нее, высвободиться из ее нежных, женских объятий. А за окном, до боли в глазах, синее небо, яркое весеннее солнышко и сказка. Хочется туда, в сказку. Неимоверным усилием воли изменяю постели, ее сексуальной притягательности, и выскальзываю наружу, освобождаясь от пут любвеобильной кроватки. Несколько минут и я там, в заоконном волшебстве.
Пряничные домики с шоколадными крышами, леденцовые окошечки, садики и полисаднички, газончики, цветы, бушующая сирень – все это, как на картинках из детских сказок. Кажется, что вот сейчас из-за поворота выйдут деловые, что-то бурно обсуждающие гномики в шляпах-колокольчиках и сапогах с загнутыми носами, на ходу поздороваются с тобой, приподняв головные уборы, и отправятся по своим важным и неотложным делам в потаенные уголки своего королевства.
Вместо гномиков появились три Белоснежки. Правда, звали их удивительными именами: Ангелина, Кристина и Эгле. Словно со страниц евангелие сошли. Имена Ангелина – от ангела, Кристина – посвятившая себя Христу, а Эгле – по-литовски «ёлочка». Что-то праздничное было в этой троице, рождественское: ангелочек, юная христианочка и ёлочка, как на рождественской открытке. Так и отправился я, как по облаку, в окружении трех «Небесных посланниц» знакомиться с городком Нида из королевства Неринга. Чтобы быть до конца честным, надо сказать, что был я не один. Я был один мужчина, а в нашей туристической группе, кроме меня, были еще три женщины. Так что, в окружении шести «Белоснежек», на какое-то мгновение, представил себя Петрухой с его гаремом Абдуллы из незабываемого фильма «Белое солнце пустыни». Хоть перекличку устраивай. А основным предназначением «Небесных посланниц» являлось ознакомление нас с городком, уникальной природой вокруг него и тем, как тут можно отдыхать и развлекаться.
Нида поразила меня необыкновенной чистотой. Было страшно ступать – как бы не наследить. Я думаю, по количеству мусорных урн на душу населения, этот населенный пункт готов поспорить с любым поселком и мегаполисом на всем земном щаре. И, ведь надо же, все жители городка, все до единого, к этому предмету коммунального хозяйства постоянно обращаются, уважают его, и никто, никогда не промахивается мимо. Во истину сказочное королевство.
Впереди вышагивают в полном составе все шесть Белоснежек. Я, по-видимому, гном, спешу за ними, передвигаясь галсами, чтобы успеть заснять на видео и сфотографировать окружающую красоту и интересные объекты. Если вспоминать имена гномов, которые окружали Белоснежку, то, в данной ситуации, больше всего мне подошло бы имя Молчун. И это не мой выбор, а объективная реальность. Когда Белоснежки начинают общаться между собой, вставить в их щебетание мудрое слово гнома не представляется никакой возможности.
Но в этот раз женское начало было весьма кстати. Перед осмотром достопримечательностей королевства следовало подкрепиться. Мужское начало не возражало и молча выражало полную поддержку.
Мы в уютном ресторанчике за круглым столом. Какое-то время я наблюдал за удивительной способностью женщин в беседах говорить всем одновременно и сразу со всеми, причем каждая из них в отдельности, как правило, вещает о чем-то о своем, и, в то же время, поразительным образом, слышит и понимает всех остальных, успевая отвечать на задаваемые ей со всех сторон вопросы и что-то спрашивать у других в свою очередь. Перманентный саундтрек шести Белоснежек в ожидании подачи первого блюда легким аудиошелестом висел в воздухе. И вдруг возникла гоголевская пауза. Молодой человек, одетый в безукоризненную форменную одежду, поинтересовался, кто какие напитки предпочитает. Вот тут-то я и вставил свою сакраментальную, краеугольную фразу, вложив в нее, практически, все свои познания литовского языка. «Aš noriu alaus». Означало сиё: «Я хочу пива». Гоголевская пауза возникла вновь. Три пары отечественных глаз смотрели на меня с удивлением, три пары глаз принимающей стороны – с уважением. В Литве любят пиво и знают в нем толк. Как мне потом объяснили «Посланницы небес», если ты пьешь литовское пиво, и оно тебе нравится, да еще спрашиваешь его на литовском языке, то ты уже почти свой. Так я и стал «почти своим» после бокала отменного пива. Литовская еда мне тоже понравилась. Вкусная, аппетитная, из натуральных продуктов, чем-то похожа на русскую кухню.
В Ниде еще во многом знают толк, в частности, в рыбалке и рыбе. Собственно, Нида и есть бывший рыбацкий поселок, превратившийся мановением волшебной палочки, которая называется труд и желание жителей, в чудо-курорт. Но рыбацкая закваска осталась и живет в каждом жителе. В заливе полно разнообразной рыбы, ее умеют приготовить и подать. У причалов стоят десятки лодок, лодочек, катеров, яхт. Так что классную рыбалку тебе могут организовать в любой момент в любое время года. При этом в одну сторону пойдешь - к соленому Балтийскому морю выйдешь, в другую сторону направишь свои стопы – у пресноводного Куршского залива окажешься. Улов – на любой вкус. Даже я, практически не евший с детства рыбу (встречаются же такие!), с удовольствием съел огромную тарелку даров моря в ресторанчике, специализирующемся на рыбной кухне, а копченого угря попросил добавки. Зашли мы и в музей «Дом рыбака», посмотрели, как раньше рыбацкие семьи жили, как был обустроен их быт. Сурово жили, но как-то добротно, опрятно и, по-своему, уютно.
На рыбалку мы не пошли за отсутствием свободного времени. Я не любитель рыбной ловли. Поэтому этот факт глубинных расстроенных чувств во мне не вызвал. Я – грибник. И рассказы о несметных грибных угодьях меня очень возбудили (интересное слово «несметные», то есть не просто не счетное количество, а, в современном понимании, как бы, даже смету не составить на освоение вышепоименованных угодий). В лесах Куршской косы, по словам местных старожилов, грибов видимо-невидимо, как и полагается в сказочном королевстве, хоть косой коси, а потом на подводе-тракторе вывози. И возникла у меня светлая мысль: «А не приехать ли сюда по осени грибков пособирать?! Все лучше, чем в Ленинградской области рядами и колоннами бродить по лесу и отвоевывать у соратников-грибников каждую поганку.
Тем не менее, в море мы все же вышли. На симпатичной белой яхточке, под парусом на грот-мачте, с капитаном – обладателем шкиперской бородки. Отправились осматривать дюны Куршской косы со стороны залива чуть ли не до самой границы с Россией. Обожаю морскую стихию и все, что связано с ней. Штиль, шторма, ветер в лицо, крик чаек, корабли и суда, яхты, катера и лодки, волнение, блики солнечных зайчиков на воде, качку, звездное небо над безбрежными просторами, морскую пену, скрежет такелажа, звук рынды, и все, все, все, что только может быть у того, кто в море. Ну, за исключением морепродуктов, к сожалению. Я смотрел на работу капитана за штурвалом, его помощника, управлявшегося с парусом, на закутавшихся в пледы пассажиров, на набегающие волны в носу и спутную струю в кильватере, на водную гладь за бортом, на медленно плывущую вдалеке береговую линию и испытывал настоящее удовольствие, неимоверный кайф от того, что созерцал, от наполнявшей меня романтики моря. Одна из «Небесных посланниц», Эгле—Ёлочка, училась закреплять шкот паруса на кнехте, все остальные наслаждались, как говорят философы, окружающей действительностью. За бортом растворились, исчезли последние постройки Ниды. И вот тут-то… С этого момента я никуда уже не хотел смотреть, кроме, как на берег. Появились дюны. Это была патетическая картина. Как шестая симфония Чайковского си минор. Жизнь и смерть, свет и тени… Какой-то марсианский ландшафт, фантастический мир… Что-то похожее я видел то ли в каком-то кино об иных мирах, то ли на снимках, переданных с Марса марсоходом. Огромные, красноватые, песчаные увалы в лучах заходящего солнца играли воображением. Резкие, до черноты, тени, сменялись светлыми, со зловещими оттенками красного, массами песка, заботливо уложенными природой в адскую, инфернальную, волнообразную прическу матушки-Земли. Что-то нереальное, иррациональное было в этом зрелище, не возможно отвести глаз от представшего взору пейзажа, от фантасмагории видений, призраков, фантазий, которые вызывало увиденное. Не знаю, были ли Вы на Марсе, я, кажется, побывал.
Бродили мы и просто по дюнам. Здесь картина была не столь фантастична, но не менее впечатляюща. Пески. Нет, не барханы, как в пустыне, я бывал в пустынях, а именно дюны, движущиеся дюны. Моря не видно, но чувствуется, что оно где-то рядом. Тончайший, не видимый, прозрачный, призрачный слой почвенной субстанции, позволяет то тут, то там появляться на поверхности сумасшедшего ландшафта чахлым островкам растительности. А иногда, вдруг, звездой среди редкой поросли мелькнет цветок, героически борющийся с природой за выживание. Только не надо думать, что все так тоскливо и печально. Наоборот. Есть во всем этом какая-то дикая красота, своеобразная, своенравная, но красота. Да и подходят к дюнам вплотную леса, наполненные жизнью флоры и фауны, их дыханием, щебетанием, движением, зеленью, раскрашенной солнцем в сотни оттенков, прозрачным воздухом, замешанном на густом аромате леса и свежем морском бризе.
Недаром известный немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии Томас Манн, когда приехал в рыбацкую деревушку Нида в 1929-ом году, влюбился в здешние места, до того влюбился, что решил построить здесь себе дачу. В 30-ом году на горе Уошвес двухэтажное строение в виде домика рыбака было готово (сейчас там музей Томаса Манна), откуда открывался потрясающий вид на дюны и залив. Писатель с семьей провел на даче в Ниде три летних сезона, тут он писал свою тетралогию «Иосиф и его братья», в которой излагал свое видение известного ветхозаветного библейского сюжета. В этих книгах он хотел показать мир древности, погрузиться в прошлое, показать взаимоотношения человеческих душ, что они совершенно не отличается от отношений в мире нынешнем. И, я уверен в этом, то, что он видел вокруг себя, та, местами потусторонняя, обстановка помогала ему в творческой деятельности. Я это знаю по себе. Люблю фантазировать. Иногда, оказавшись в соответствующем «миробытие», фантазии становятся настолько явными и сочными, что возникает ощущение яви происходящего, телесное ощущение собственных фантазий, что все это происходит с тобой, можно оказаться на месте каждого воображаемого и почувствовать, пережить его наслаждение, боль, трепет, ужас, любые другие эмоции, буквально каждой клеточкой собственного тела. Мне кажется, то же испытывал и Томас Манн. Бродя по дюнам, окуная ноги в нежный и теплый песок, он входил в тела своих персонажей, видел себя то в Египте, то в земле Ханаанской, то испытывал ненависть каждого из братьев к Иосифу, то боль избитого Иосифа на дне пересохшего колодца, то, в лице Рувима, совершал грех с наложницей своего отца Валлой, трепеща от страсти, и тут же органически ощущал каждое движение, каждое прикосновение к себе, всю гамму её чувств, будучи уже самой Валлой… Я стоял на вершине горы Уошвес рядом с домом-дачей Томаса Манна, смотрел на распластавшийся между сосен и елей где-то далеко внизу пейзаж застывших дюн и вод залива, и был где-то очень-очень далеко, во временах фараонов Аменхотепа Ш и его сына Аменхотепа 1У, который называл себя Эхнатоном, бродил по древнему Уазу (Фивам) вместе с Иосифом, осязал под ногами горячий, вездесущий песок, облизывал пересохшие, потрескавшиеся от жары губы и мечтал о глотке воды из великого Нила…
Глоток воды, а, вернее, кофе, мне удалось получить в личное распоряжение уже совсем скоро. Белоснежки, не забывающие и любящие вкусно поесть, привели меня в маленькую частную пекаренку "Гардумелис". Хозяйка, собирающая старинные литовские рецепты и возрождающая их к новой жизни, встретила нас более чем радушно. В мгновение ока, кроме чая-кофе, на столе появилось огромное количество невиданных нами до селе хлебобулочных и кондитерских изделий, вкусных, необычных и аппетитных. Белоснежки, бесконечно пекущиеся о стройности своих фигур, сметали все подряд со стола, забыв о талиях и прочих элементах женской конституции, не переставая расхваливать выпечку, и попутно расспрашивая, с полными ртами, о рецептах приготовления. Не буду врать, я не отставал от них, а то и вовсе был впереди. О своей мужской конституции я давно уже как-то запамятовал, а что касается талии, то она у меня и вовсе стала наоборот. Рецепты меня не очень интересовали, а вот караимские пирожки в их, так сказать, готовом к употреблению состоянии полностью соответствовали моим интересам. Хозяйка с улыбкой наблюдала за аннигиляцией своих изделий со стола и, думаю, это было лучшим признанием ее стараний и мастерства, как и для любой женщины, которая видит с каким удовольствием и аппетитом люди едят приготовленное ею.
В музее янтаря Белоснежки превратились в Золушек, готовых примерять не только туфельки, а и все изделия из этого солнечного камня. Действительно, потрясающе красивые украшения, вещи и вещицы нам показывали, рассказывая о янтаре, его происхождении, расцветках и разновидностях, способах добычи, обработки и превращения в изящные произведения искусства. Белоснежки-Золушки охали и ахали, сталкиваясь лбами в попытках разглядеть на витринах что-то необыкновенно завораживающее. Грубый и суровый гном не только с удовольствием все выслушал и рассмотрел (никому не чуждо изящество и красота), но и нашел свой глубокий интерес. Кто бы мог подумать, что на янтаре настаивают спиртное?! При этом получают не просто алкогольный напиток (надо сказать очень даже вкусный), а алкогольный напиток, обладающий целебными свойствами. Естественно, закваска в виде двух бутылочек с янтарем для изготовления необыкновенного лекарства, прямо-таки панацеи, было приобретено гномом и увезено в его гномскую обитель.
И без того прекрасные Белоснежки, будучи спросонья пока еще Спящими Красавицами, с раннего утра доводили свой образ до неописуемого совершенства. Леонардо да Винчи позавидовал бы умению и ловкости наносить легкие мазки на имеющиеся в распоряжении портреты, создавая яркую индивидуальную неповторимость. Мона Лиза плакала бы горючими слезами, а не загадочно улыбалась, не говоря, уж, о даме с горностаем или прекрасной Ферроньере, понимая свою не конкурентоспособность в таланте подавать себя в сравнении с умопомрачительными туристками из Санкт-Петербурга. Впереди нас ожидал завтрак с мэром Неринги Дарюсом Ясайтисом, который, неожиданно для нас, организовали нидские Белоснежки. Ему было интересно встретиться с петербуржцами, расспросить нас о том, о сем (питерцы не частые гости в Неринге), а нам очень льстила встреча с мэром. Да и вопросов было не мало, как у заядлых туристов, путешествующих по всему белому свету. В Ниде все просто, к чиновникам на прием за месяц записываться не надо.
Мэр оказался очень приятным, улыбчивым человеком средних лет, с хорошим чувством юмора, простым в общении, эрудированным и, это постоянно чувствовалось в течение всей беседы, искренне любящим свой край, свое королевство Неринга. В окружении своих «Небесных посланниц», выглядевших ничуть не менее эффектно, чем российские гостьи, он неспешно отвечал на наши многочисленные вопросы. И, несмотря на то, что был очень занят (в эти дни в Ниде проходил грандиозный музыкальный фестиваль), говорил обстоятельно, подробно и откровенно. И, что мне показалось особенно важным, разговор был вне политики и экономических санкций, а между людьми, которые хотят дружить, ездить друг к другу в гости, иметь взаимовыгодные отношения, развивать их и быть просто добрыми соседями. А, как известно, всему перечисленному ничто так не способствует, как туризм.
Россияне по посещению литовской части Куршской косы на третьем месте после немцев и самих литовцев. Но, в основном, это жители Москвы и Московской области, Калининграда и Калининградской области. Естественно, администрация Неринги заинтересована в расширении географии туризма, в том числе, а может и в первую очередь, ждет гостей из Санкт-Петербурга. Для приема туристов, обеспечения их не скучного время провождения, организации отдыха на любой вкус делается все возможное и не возможное.
Можно долгое время утомлять читателей перечислением «всех благ» для приезжающих в Нерингу, о которых мы слышали или которые видели воочию. Не буду этого делать. Перечень услуг, экскурсий и мероприятий желающие могут найти в интернете на сайтах Центра культуры и туристической информации «Agila», откуда, кстати, и были «Небесные посланницы». Мне кажется, гораздо важнее передать те ощущения и впечатления, которые мы получили за короткий срок пребывания в Ниде, их на сайте не найдешь. Это я и стараюсь сделать. Скажу только несколько слов о том, что меня особенно поразило.
А поразили меня бесконечные песчаные пляжи, награжденные международным «синим флагом», потрясающая природа и ландшафты, включенные в список всемирного наследия ЮНЕСКО, гостеприимство местного населения, европейские сервис, чистота и порядок.
Мы тепло распрощались с Дарюсом Ясайтисом, он надел шлем, сел на байк-мотоцикл и укатил в далекие дали по своим неотложным мэрским делам. А нам предстояло еще одно мероприятие, о котором я не могу умолчать. Нас повезли обучаться премудростям вождения блокартов. Раньше я и слова такого не слышал. А тут, нате Вам, премудростям вождения!
Блокартом оказалось сооружение, напоминающее буер, только на колесиках. Этакий трехколесный самокат под парусом, с рулем и сидением в треугольной раме. Десятиминутный инструктаж и ты уже профессионал. Надо надеть шлем, усесться в кресло, пристегнуться ремнем безопасности, в одну руку взять руль, по типу велосипедного, а в другую - веревочку – шкот по научному. Помните, как в сказке про Красную Шапочку. Инструкция там такая была бабушкина. Ты – говорила она Красной Шапочке – дерни за веревочку, дверца и откроется. Замок был у бабушки серьезный, по типу ригельного. А волк туповат оказался, не смог разобрался самостоятельно с запорным устройством без бабушкиной подсказки, пришлось Шапочкой пунцового цвета прикидываться. Так и здесь. Веревочка тебе и акселератор, и тормоз, и сцепление, если надо. Дернул шкот, натянул его, напряг парус и помчался вперед по асфальтовой равнине. Как на лошадке: вожжами управляешь, только катишься гораздо быстрее. Приотпустил веревочку, вроде, как тормоз включил. Только тормозит эта конструкция медленно. В качестве дополнительного устройства торможения надо нижнюю рею паруса отталкивать от себя, а для экстренной остановки – громко кричать от обуревающих тебя эмоций и сворачивать на обочину. При резком повороте вся эта штуковина на колесиках, блокартом названная, желает перевернуться и имеет тенденцию к отрыву двух из трех колесиков от земли-матушки. А на одном колесе, как водится, далеко не уедешь, не в цирке. Как пелось в одной песенке: «… Во всем нужна сноровка, уменье, тренировка…». Одним словом, удовольствие получили все, не говоря, уж, обо мне. Была бы возможность, так бы домой и поехал в Питер через все границы. Представляю глаза пограничников и таможенников: через сухопутную границу под белым парусом. А?! Каково?! А, уж, на дорогах все бы головы посворачивали. Блокарт покруче феррари или майбаха смотрелся бы.
Мы стояли у залива, наблюдая за семьей лебедей, грациозно дефилировавших вдоль берега. Уезжать не хотелось. Не хотелось покидать это маленькое удивительное королевство, где столько всего интересного, где на каждом шагу тебя ожидает сказка, где природа местами сотворила чудо, превратив самые буйные фантазии в реальность, где все население королевства радо тебе, а ты счастлив от общения с каждым из них, где просто получаешь удовольствие от жизни.
Надо было прощаться с Белоснежками, с «Посланницами небес», с этими милыми хозяйками в своем королевстве, у которых еще столько неотложных дел. Они, ведь, должны быть готовы встретить и Вас.
Приезжайте в Нерингу – все увидите сами, думаю, не пожалеете. Я, будет возможность, обязательно приеду.
Главная - О проекте - Помощь - Добавить отзыв - Реклама на сайте - Обратная связь
© awaytravel.ru, 2010-2017. При использовании материалов обязательна ссылка на www.awaytravel.ru
Читайте также